Надя встретила его в зале встревоженным взглядом. Он ответил хмурым. Она сразу погрустнела. У него сжалось сердце. Жалко ее, но так лучше. Для нее. Он заботится о ней.

Алексей подсел к жениху, завел с ним разговор про базу, про хозяйство. Лев сказал по секрету, что они с Галей, по его настоянию, подписали брачный договор.

– Это самое простое, что я смог придумать, – пояснил он, – чтобы ее имущество не стояло между нами, чтоб мы не спотыкались об него каждый день семейной жизни. Жена с состоянием – это, брат, изрядная проблема.

Алексей никогда не думал об этом, но теперь поразился глубине Левиной мысли. Он прав: если жена богаче мужа, имеет больше имущества и недвижимости, то невольно чувствует превосходство над ним, и это разрушительно действует на их отношения. Вот и еще одна причина, по которой Алексею не стоило становиться настоящим мужем Нади. Она, скорее всего, баснословно богата. В такой ситуации трудно даже реализовать свое законное право на презумпцию невиновности в браке по расчету. Будь она дочерью бедного ефрейтора или старшины в отставке – пропасть между ними была бы намного меньше.

Алексей, однако, постарался поддержать новоиспеченного супруга в его надежде на будущее семейное счастье:

– Она ведь не сама эти деньги заработала – ей просто наследство досталось. Да и с базой Галя одна бы не справилась. Тут нужен крепкий хозяйственник, иначе все это состояние благополучно отправилось бы псу под хвост. Главное регулярно напоминать ей об этом – я этим займусь, не переживай. Думаю, все у вас получится. Галя, конечно, баба упертая, но зато честная и не злая. Так Надю мою полюбила... нет, ее, конечно, легко полюбить – девчонка хорошая, но ты же знаешь женщин: есть в них... зависть, что ли, какая-то...

Лев понимающе кивнул:

– Да, Надька – хорошая девчонка: добрая, открытая. Даже Галинке моей есть чему у нее поучиться. Если б еще можно было это до нее донести...

– Пусть общаются побольше – авось и переймет немного мягкости у Нади...

В груди у Алексея теплело просто от того, что он называл свою жену по имени, и он всякий раз непроизвольно искал ее глазами в зале. Лев прокашлялся:

- Галя мне говорила, что вы с Надей… кхм… не по-настоящему женаты.

Галя молодец, - подумал Алёша. – Хорошо чужими секретами распоряжается. Но, с другой стороны, конечно, Лев – свой человек, что уж там…

- Да, - вздохнул он. – Вроде как, понарошку. Но это наша семейная тайна…

- Да, Галя предупредила. Ты не волнуйся, я никому.

Алёша кивнул. Помолчали.

– А ты... – немного помялся Лев, – не планируешь обзавестись ячейкой общества? Ну, настоящей.

Алексей сдержался, чтобы не фыркнуть.

– Как это можно планировать? Это ведь не покупка холодильника. Пришел в магазин, выбрал там подходящую женщину, оплатил на кассе...

Лев усмехнулся, но и не подумал отступать:

– Но ты... хочешь жениться, завести детей?

– Да, – горьким, хриплым шепотом откликнулся Алексей, не сводя глаз со своей юной супруги. – Но уже почти расстался с надеждой на это.

– Ну ты придумал! – возмутился Лев. – Да ты мальчишка, по сравнению со мной, а я и то, вон, умудрился не поставить на себе крест.

Просто у вас с твоей избранницей разница не 12 лет, а какие-нибудь 4-5, – с горечью подумал Алексей, но вслух не сказал. Вместо этого схватил бокал с чем-то прозрачным со стола и выпил залпом. Горло обожгло огнем, желудок расплавился, а голова очень скоро наполнилась таким туманом, что все мысли растворились в нем без следа – равно радостные и печальные.

Лев тоже канул в эту дымку, а через некоторое время (неизвестно, долгое или короткое) из нее выплыло очень красивое, нежное девичье лицо.

– Надюша... – прошептал Алексей и нежно погладил пальцами бархатистую щечку.

Она улыбнулась, но как-то неуверенно, и спросила:

– Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, поешь чего-нибудь? Тут есть очень вкусная сельдь под шубой...

Алексей проигнорировал ее предложение и задал встречный вопрос:

– Надя, ты ведь, наверное, всю жизнь питалась в шикарных ресторанах, у вас дома был повар, да? Да и сам дом – это ведь не дом был, а целый дворец. Тебе не кажется все это убогой, жалкой нищетой? Ты ведь привыкла к совсем другому...

Надя недовольно нахмурилась:

– Во-первых, вовсе не всю жизнь, а последние, может быть, лет восемь. Алёша, я прекрасно помню, как мы жили в военном городке в таком бараке, что даже твой дом, по сравнению с ним, – дворец. Я терпеть не могу дорогие рестораны и их пафосную кухню и обожаю пирожки твоей мамы. Я обожаю твою маму, и Галю, и тебя, потому что вы даете мне то, что нельзя купить ни за какие деньги и заменить никаким дворцом, даже из золота или шоколада. Когда мне было 18, моя мама погибла в автокатастрофе, а папа – он любит меня, но постоянно занят на работе, и я никогда за эти три года не была так счастлива, как сейчас, потому что вы – моя семья!

Даже несмотря на туман в голове, Алексей заметил, что на самых прекрасных глазах на свете накипели слезы, что его малышка настолько расстроена его измышлениями о ее привычке к комфорту, что сейчас возьмет да и разлюбит его. Ведь не может же она любить такого глупого, слепого, бесчувственного барана! Алексей не выдержал вида ее слез, схватил Надю за талию, пересадил к себе на колени и крепко обнял. Прижался губами к ее щеке и исступленно прошептал:

– Я тоже... люблю тебя, Надюша... Очень-очень сильно. Ты самое лучшее, что случалось в моей жизни. Ты сама моя жизнь, я не могу себе представить, что мы с тобой однажды расстанемся навсегда... Мне так страшно, так больно об этом думать...

Надя слегка отстранилась, обхватила ладошками его лицо, пролепетала в ответ:

– Я не понимаю, зачем нам расставаться, Алёша! Объясни мне, я не понимаю!

Он мучительно нахмурился, пытаясь разогнать туман в голове, пытаясь вспомнить, зачем...

– Принцессы не выходят замуж за телохранителей вдвое старше себя, – изрек он наконец, продолжая обнимать ее руками за талию, не находя в себе сил отпустить. – Не рожают им детей, не пекут им пироги по воскресеньям. Принцессе нужен принц – такой же молодой и красивый душой, как она, из того же круга, того же достатка. Такой, каким король будет гордиться в качестве своего названного сына...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Надя внезапно побледнела, лицо приобрело пугающее выражение глубокой обиды и отстраненности. Она сама разорвала объятия Алексея, слезла с его колен, сказала дрогнувшим голосом:

– Если он любит принцессу, то мог бы поинтересоваться ее мнением в этом вопросе, а не решать все сам! – и убежала в туман.

Алексей хотел пойти за ней, извиниться, утешить: ему была невыносима мысль, что он расстроил ее, заставил плакать. Какая-то безумная, слепая любовь к этой девочке заливала все его существо, требуя выхода – хотя бы увидеть, хотя бы услышать ее, удостовериться, что с ней все в порядке. Но он понял, что в таком состоянии далеко не уйдет и решил поесть, чтобы немного сбить опьянение. Однако много в него не поместилось: аппетит был ни к чёрту. Влюблённый осёл! Он поковырял какой-то майонезный салат, а потом нашел Галю и спросил у нее, не видела ли она Надю.

– Наверное, она в своей комнате, – со вздохом ответила новобрачная, указывая рукой на лестницу в холле. – Там, наверху, вторая дверь направо.

– Спасибо! – бросил Алексей, кидаясь туда.

– Лёш... – Галя, видимо, хотела его в чем-то предостеречь, но он не стал слушать.

В три прыжка преодолел лестницу, в один – расстояние до двери. Дернул ручку и увидел Надю. Она сидела на застеленной узкой кровати в еще не отделанной, а только заштукатуренной комнате, и шмыгала носом, отирая пальцами мокрые щеки, блестевшие в лунном свете, что лился в окно. Девушка медленно, словно нехотя обернулась к стоявшему на пороге Алексею, а потом снова молча опустила голову.

– Надюш... – прошептал он, сделав неуверенный шаг к ней.